«ТАЙНАЯ ИСТОРИЯ»
 

        Эдуард ШЮРЕ : «Невольно возникает мысль: или истина навсегда недоступна человеку, или же ею владели в широкой степени великие Мудрецы и первые Посвященные земли, — если последнее верно, истина должна находиться в основе всех великих религий и в священных книгах народов. Нужно только уметь разыскать и выделить ее... Истина появится не как абстрактное учение, но как живая сила, прошедшая через души великих Посвященных и отражающаяся на живом действии исторической драмы развивающегося человечества... Лишь те поймут меня вполне, кто сознает так же как я, что современный момент в истории человечества со всеми своими материальными богатствами ничто иное, как грустная пустыня с точки зрения духа и его бессмертных стремлений...
        Эти люди шли с севера через леса, освещаемые северным сиянием, в сопровождении собак и оленей, ведомые смелыми предводителями, понуждаемые даром ясновидения своих женщин. Золото волос и лазурь глаз – цвета предопределенные. Этой расе назначено было создать культ священного огня и внести в мир тоску по небесной родине... Мы в состоянии различить очертания Арийской эпохи. Она вырисовывается на фоне ведических гимнов, которые отличаются величавой простотой и чудной чистотой линии. В людях того века чувствуется такая полнота веры, силы и ясности, вернуть которую с тех пор человечество уже не могло… Hикакая поэзия не в состоянии превзойти некоторые ведические гимны по нравственной возвышенности, по всеобъемлющей ширине мысли. Они проникнуты чувством божественности всей природы; они объяты тем невидимым, что окружает проявленный мир, они настроены тем великим единством, которое соединяет все в единую гармонию…
        Как лучи одного и того же круга, все эти предания указывают на один общий центр; следуя по направлению тех лучей, можно убедиться, что все они исходят из него. Минуя Индию Вед, минуя Иран Зороастра, – мы увидим Создателя арийской религии, выступающим из непроходимых лесов, покрывающих всю (от Атлантического океана до полярных морей) древнюю Скифию, несущим в руке тот мистический священный огонь, от которого зародится духовный свет для всех арийских народов…»

К О Н С П Е К Т Ы:

        Учение Древних

        Арийская Эпоха

        «РИГВЕДЫ» и «АВЕСТА» – ведические гимны

          Учение Древних 

          К О Н С П Е К Т

          1.
         Самым большим злом нашего времени следует признать то, что Религия и Наука представляют из себя две враждебные силы, не соединенные между собою. Зло это тем более пагубно, что оно идет сверху и незаметно, но непреодолимо просачивается во все умы, как тонкий яд, который вдыхается вместе с воздухом. А между тем, каждый грех мысли превращается неизбежно в результате своем в душевное зло, а следовательно, и в зло общественное.
         До тех пор, пока христианство утверждало христианскую веру в среде европейских народов еще полуварварских, какими они были в средние века, оно было величайшей из нравственных сил, оно формировало душу современного человека. До тех пор, пока экспериментальная наука стремилась восстановить законные права разума и ограждала его безграничную свободу, она оставалась величайшей из интеллектуальных сил; она обновила мир, освободила человека от вековых цепей и дала его разуму нерушимые основы.
         Но с тех пор как церковь, неспособная защитить свои основные догматы от возражений науки, заперлась в них, словно в жилище без окон, противопоставляя разуму веру, как неоспоримую абсолютную заповедь; с тех пор как наука, опьяненная своими открытиями в мире физическом, превратившая мир души и ума в абстракцию, сделалась агностической в своих методах и материалистической в своих принципах и в своих целях; с тех пор как философия, сбитая с толку и бессильно застрявшая между религией и наукой, готова отречься от своих прав в пользу скептицизма, — глубокий разлад появился в душе общества и в душе отдельных людей.
         Вначале конфликт этот был необходим и полезен, так как он служил к восстановлению прав разума и науки, но, не остановившись вовремя, он же сделался под конец причиною бессилия и очерствения. Религия отвечает на запросы сердца, отсюда её магическая сила, наука — на запросы ума, отсюда её непреодолимая мощь. Но прошло уже много времени с тех пор, как эти две силы перестали понимать друг друга.
         Религия без доказательств и наука без надежды стоят друг против друга — недоверчиво и враждебно, бессильные победить одна другую.
         Отсюда глубокая раздвоенность и скрытая вражда не только между государством и церковью, но и внутри самой науки, в лоне всех церквей, а также и в глубине совести всех мыслящих людей. Ибо, каковы бы мы ни были, к какой бы философской, эстетической или социальной школе мы ни принадлежали, мы несем в своей душе эти два враждебных миpa, с виду непримиримых, хотя оба они возникли из одинаково присущих человеку, никогда не умирающих потребностей: потребности его разума и потребности его сердца.

          2.
         Нельзя не признать, что такое положение, длящееся более ста лет, немало способствовало развитию человеческих способностей, энергия которых не переставала напрягаться в этой взаимной борьбе. Она внушила поэзии и музыке черты неслыханного пафоса и величия. Но слишком долго длившееся и чересчур обострившееся напряжение вызвало под конец противоположное действие. Как за лихорадочным жаром больного следует упадок сил, так и это напряжение перешло в больное бессилие и в глубокое недовольство.
         Наука занимается только одним физическим миром; нравственная философия потеряла всякое влияние над умами; Религия еще владеет до некоторой степени сознанием масс, но она уже потеряла всю свою силу над интеллигентными слоями европейских обществ. Все еще великая милосердием, она уже более не светит верой. Умственные вожди нашего времени все — либо неверующие, либо скептики. И хотя бы они были безукоризненно честны и искренни, все же они сомневаются в своем собственном деле и оттого смотрят друг на друга улыбаясь, как древние авгуры. И в общественной жизни и в частной, они, или предсказывают катастрофы, для которых у них нет лекарства, или же стараются замаскировать свои мрачные предвиденья благоразумными смягчениями. При таких знамениях литература и искусство потеряли свой божественный смысл.
         Отучившаяся смотреть в вечность, большая часть молодежи предалась тому, что её новые учителя называют натурализмом, унижая этим названием прекрасное имя природы. Ибо то, что подразумевается под этим названием, есть не более как защита низких инстинктов, тина порока или предупредительное покрывание наших общественных пошлостей, иными словами: систематическое отрицание души и высшего разума. А бедная Психея, потерявшая свои крылья, стонет и скорбно вздыхает в глубине души тех самых людей, которые ее оскорбляют и не хотят признать её прав.
         Благодаря материализму, позитивизму и скептизму, конец 19-го века утерял верное понимание истины и прогресса. Наши ученые, прилагавшие экспериментальный метод Бэкона к изучению видимого миpa с такими поразительными результатами, сделали из Истины идею вполне внешнюю и материальную. Они думают, что можно приблизиться к ней, накопляя все большее и большее количество фактов. В области изучения форм они правы. Но что печально, это то, что наши философы и моралисты стали думать под конец совершенно так же.
         С материалистической точки зрения причина и цель жизни останутся навсегда непроницаемы для человеческого ума. Ибо если представить себе, что мы знаем в точности все, что происходит на всех планетах нашей солнечной системы; если представить себе, что нам известно даже то, какие жители обитают на спутниках Сириуса и на некоторых звездах млечного пути, — разве мы получили бы вследствие этого более ясное представление о цели мироздания? С точки зрения нашей современной науки нельзя смотреть на развитие человечества иначе, как на вечное движение к истине неизвестной, не подлежащей определению и навеки недоступной.
         Но истина являлась совсем иною для мудрецов и теософов Востока и Греции. Они также знали, что ее нельзя установить без общего понятия о физическом мире, но в то же время они сознавали, что истина пребывает прежде всего в нас самих, в началах нашего разума и во внутренней жизни нашей души. Для них душа была — единая божественная реальность и ключ, отмыкающий вселенную. Сосредоточивая свою волю в своем собственном духовном центре, развивая свои скрытые способности, они приближались к тому великому очагу жизни, который называли Богом; свет же, исходящий из Него, освещал их сознание, приводил их к самопознанию и помогал проникать во все живые существа. Для них то, что мы называем историческим и мировым прогрессом, было не что иное, как эволюция во времени и пространстве этой центральной Причины и этого последнего Конца.
           3.
         Может возникнуть вопрос: не были ли эти теософы лишь отвлеченными созерцателями и бес-сильными мечтателями? Нечто вроде факиров, взобравшихся на свои столбы?
         Нет, мир не знает более великих деятелей, говоря в наиболее широком и наиболее благом смысле этого слова. Они сияют, как звезды первой величины на духовном небосклоне. Имена их: (NB: Велес — ведическая традиция), Рама, Кришна, Гермес (герметическая традиция), Пифагор, Иисус. Это были могучие формовщики умов, энергичные будители душ, благие организаторы обществ. Они жили только для своих идей; всегда готовые на всякое испытание, и сознавая, что умереть за Истину есть величайший и наиболее действительный из подвигов, они создавали науки и религии, литературу и искусство, и их живая сила до сих пор питает и живит нас.
         И если поставить наряду с такой могучей деятельностью стремления позитивизма и скептицизма нашего времени, что могут они принести человечеству? Создать сухое поколение без идеала, без высшего света и без веры, не признающее ни души, ни Бога, ни вечности, не верящее в будущность человечества, без энергии и без воли, сомневающееся в самом себе и в свободе человеческой души... «По плодам узнаете их», сказал Иисус. Это слово Учителя всех учителей приложимо как к доктринам, так и к людям.
         Невольно возникает мысль: или истина навсегда недоступна человеку, или же ею владели в широкой степени великие Мудрецы и первые Посвященные земли, — если последнее верно, истина должна находиться в основе всех великих религий и в священных книгах народов. Нужно только уметь разыскать и выделить ее.
         И в самом деле, если на историю религии посмотреть глазами, раскрывшимися под влиянием единой истины, которая дается только внутренним посвящением, приходишь одновременно и в изумление, и в восторг. То, что развертывается перед духовным взором, совсем не похоже на учения, которые дает церковь, ограничивающая Божественное откровение одним лишь христианством, и для самого христианства допускающая только один, установленный догматами, смысл. Но точно также не похоже оно и на то, чему учит материалистическая наука, которая преподается в наших университетах, хотя последняя стоит все же на более широкой точке зрения, ибо она ставит все религии на одну ступень и прилагает ко всем единый метод исследования. Ее ученость глубока, ее усердие достойно удивления, но она еще не поднялась на точку зрения, с которой история религии и история человечества раскрывается в истинном свете.
          4.
         Все великие религии имеют внешнюю историю и историю внутреннюю; одну — видимую, другую — скрытую. Под внешней историей я подразумеваю догматы и мифы, преподаваемые публично, в храмах и школах, вошедшие в культ и отразившиеся в народных суевериях. Вторая трудно распознаваема, ибо она происходила в глубине храмов, в замкнутых сообществах, и её наиболее потрясающие драмы развертывались во всей своей целости в душе великих пророков, которые не доверяли никаким пергаментам и никаким ученикам своих высоких переживаний и своих божественных экстазов. Историю эту нужно отгадывать, но раз ее познаешь, она является полной света и внутренней связи, она остается всегда в гармонии сама с собой. Ее можно назвать также историей единой всемирной вечной Религии.
         В ней проявляется внутренняя суть вещей, истинное содержание человеческой совести, тогда как внешняя история показывает только её земные формы. Там мы схватываем исходную точку Религии и Философии, которые на другом конце элипса соединяются вновь при помощи всеобъемлющей науки. Эта точка соответствует трансцедентным истинам. В ней мы находим причину, происхождения и конец изумительной работы веков, Провидение, проявляющееся через своих земных деятелей. Это — внутренняя история.
         Для Арийской расы зачаток и зерно её заключается в Ведах. Древность священной доктрины не менее поразительна и в Египте, традиции которого относятся к цивилизации гораздо более древней, чем появление Арийской расы на исторической сцене. Подлинность книг Гермеса, как документов древней мудрости Египта, выступает с торжеством из разгаданных иероглифов. По этому поводу уместно сказать, что «камни говорят» и «стены вопиют». Ибо, подобно полуночному солнцу, которое сияло в мистериях Изиды и Озириса, мысль Гермеса, отразившая древнее учение о Боге-Слове, загоралась вновь в глубине Королевских гробниц и заискрилась на свитках папируса «книги Мертвых», которую в течение четырех тысяч лет охраняли безмолвные мумии.
         Основные принципы эзотерической доктрины можно формулировать так: Дух есть единственная Реальность, Материя — лишь его внешнее выражение, изменчивое, мимолетное, его динамизм в пространстве и времени. Творчество вечно и непрерывно, как сама жизнь. Микрокосм-человек, по своей тройственной организации (дух, душа и тело), есть подобие и отражение макрокосма-вселенной (мир божественный, мир человеческий и мир естественный), который в свою очередь есть тело Бога, абсолютного Разума, соединяющего в своей природе: Отца, Мать и Сына (сущность, субстанцию и жизнь). Вот почему человек, образ и подобие Бога, может стать его живым Глаголом.
         Гнозис, или умозрительная мистика всех времен, есть искусство находить Бога — в себе, развивая тайные глубины и скрытые способности сознания. Человеческая душа, индивидуальность, бессмертна по существу. Её развитие происходит по линиям попеременно нисходящим и восходящим, благодаря то телесным, то духовным существованиям. Перевоплощение есть закон её эволюции. Достигнув совершенства, она освобождается и возвращается к чистому Духу, к Богу, ко всей полноте Его Сознания. Так же как душа возвышается над законом борьбы за существование, когда начинает сознавать свою человечность, так же она поднимается и над законом перевоплощения, когда начинает сознавать свою божественность.

          5.
         Перспективы, открывающиеся на пороге древней Теософии, беспредельны. В особенности, если их сравнить с узким и печальным горизонтом, в круг которого человек заперт материализмом, или с неприемлемыми разумом положениями клерикальной теологии. Встречаясь с этими перспективами в первый раз, чувствуешь трепет бесконечности. Бездны бессознательного разверзаются внутри нас, открывая перед нами пучину, из которой мы происходим, и головокружительные высоты, к которым мы стремимся. Восхищенные этой беспредельностью и, в то же время, испытывая трепет (животный ужас) перед необъятностью предстоящего пути, мы жаждем спрятаться в «небытие», мы призываем «нирвану». Но вслед за тем мы — сознаем, что эта слабость — не более как утомление моряка, готового упустить весло перед напором грозящего вихря.
         Кто-то сказал: человек рожден в углублении волны и ничего не знает о широком океане, расстилающемся впереди и позади него. Это — правда, но мистическое откровение направляет нашу ладью на самый гребень волны и оттуда, хотя и одолеваемые яростным напором стихии, мы все же успеваем схватить весь необъятный простор океана и весь его величественный ритм, а взор, измеряющий глубину небесного свода, отдыхает в тишине лазури.
         Удивление наше растет, когда, исследуя современные науки, мы убеждаемся, что они проявляют невольную и, тем более, непреодолимую наклонность вернуться к данным древней Теософии. Не покидая атомистической гипотезы, современная физика пришла незаметно к тому, что отождествила идею материи с идеей силы, что является уже приближением к духовному динамизму. Чтобы объяснить свет, магнетизм, электричество, ученые принуждены были допустить тонкую и совершенно невесомую материю, наполняющую мировое пространство и проникающую все тела, которую они назвали «эфиром», что является уже шагом по направлению к древней теософической идее о Мировой душе.
         Наконец, Человек, это живое подобие Мировой Души и деятельного Разума, завершающее собой целый ряд существ, раскрывает всю полноту божественной мысли гармонией своих органов и совершенством своей формы. Синтезируя все законы эволюции и всю природу в своем теле, он покоряет ее и поднимается над ней для того, чтобы через сознание и через свободу вступить в беспредельное царство Духа.

          6.
         Современная наука двигается лишь ощупью в той области, в которой древняя эзотерическая наука действовала сознательно, обладая недостающими современной науке началами и необходимыми ключами. И, тем не менее, ей удалось открыть целый ряд фактов, которые показались ей изумительными и необъяснимыми, потому что факты эти противоречат материалистическим теориям, под влиянием которых она приобретала привычку думать и делать свои выводы.
         Ничто так не поучительно, как негодующее недоверие некоторых ученых материалистов, с которым они относятся к явлениям, доказывающим существование невидимого духовного мира. В наше время, когда кто-либо стремится доказать наличность души, он настолько же задевает атеистическое правовеpиe, как когда-то церковное правоверие задевалось отрицанием Бога. Правда, жизнью своею при этом уже не рискуют, но зато рискуют «репутацией».
         Если мы перейдем от экспериментальной и объективной психологии к психологии интимной и субъективной нашего времени, которая выражается в поэзии, музыке и литературе, мы найдем, что сильное дуновение бессознательного эзотеризма проникает их. Иногда интуиции удается даже подняться до сверхчувственных истин, не имеющих санкции земного разума, которые противоречат поверхностным представлениям и являются невольным излияниям сверхсознания. В доказательство своих слов я приведу отрывок из книги редкого мыслителя, который страдал всею горечью и всею тоскою нравственного одиночества нашего времени.
         «Каждая сфера бытия, — говорит Фредерик Амьель, — стремится к более высокой сфере, ибо до неё достигают откровения и предчувствия высшего. Идеал, в какой бы форме он ни проявлялся, есть лишь предвидение, пророческое прозрение в это высшее существование, к которому стремится каждое живое существо. Это высшее существование бывает всегда и более внутреннее по своей природе, т. е. более духовное. И как вулканические извержения выбрасывают на поверхность тайны земных недр, так же и энтузиазм и экстаз — только мимолетные взрывы глубин внутреннего миpa души. И вся жизнь человеческая только приготовление и преддверие к этой жизни духа. Ступени посвящения неисчислимы. Поэтому бодрствовать должен ученик жизни, тот, который несет внутри себя будущего ангела; он должен работать над ускорением расцвета своей души, ибо божественная Одиссея не более как ряд метаморфоз, где каждая форма, результат предшествовавших, является одновременно и условием для последующих форм.
         Божественная жизнь есть ряд последовательных смертей, когда дух сбрасывает свои несовершенства и свои символы и отдается растущей силе притяжения, исходящей из неизреченного Центра всех сил — «из Солнца разума и любви».

          7.
         Даже этого краткого обозрения достаточно, чтобы показать, что разум и современная наука гото-вятся, сами не подозревая и не желая того, воссоздать древнее Учение с помощью орудий более совершенных и на фундаменте более прочном.
         По выражению Ламартина, человечество подобно ткачу, работающему на станке времен с изнанки. Придет день, когда, взирая на другую сторону ткани, человечество узрит картину дивную и величавую, вытканную на протяжении веков его собственными руками, причем само оно не видело ничего, кроме путаницы нитей на изнанке ткани. В этот день человечество преклонится перед Провидением, проявляющем себя в нём самом.
         Это Учение нужно отнести к самому источнику нашей цивилизации; Учение это создало все великие религии, как арийскую, так и герметическую; и современная наука стремится роковым образом к нему же всею совокупностью своего поступательного движения; и, в конце концов, религия и наука должны встретиться в этом Учении, как в единящей пристани, и найти в нем свой синтез. Можно сказать наверно, что всюду, где находится какой бы то ни был отрывок Истины, там она существует и во всей своей целости. Ибо каждая из её частей предваряет или вызывает остальные части.
         Великие мудрецы и истинные пророки всегда владели ею, и мудрецы, и пророки будущего будут также владеть ею. Свет может быть более или менее сильный, но это все тот же свет. Форма и подробности могут меняться до бесконечности, но основа, то есть принципы и цель — никогда.
         Истина появится не как абстрактное учение, но как живая сила, прошедшая через души великих Посвященных и отражающаяся на живом действии исторической драмы развивающегося человечества. И эта книга возникла вся из пламенной жажды высшей истины: цельной, вечной, утоляющей, вне которой частичные истины лишь дразнят, не давая удовлетворения... Лишь те поймут меня вполне, кто сознает так же как я, что современный момент в истории человечества со всеми своими материальными богатствами ничто иное, как грустная пустыня с точки зрения духа и его бессмертных стремлений. Переживаемое время глубоко важно, и все крайние последствия агностицизма дают себя знать разрушением общественности.
         Необходимо или восстановить центральные органические истины на их нерушимых основах, или же упасть окончательно в бездну материализма и анархии. Наука и Религия, эти исконные охранительницы цивилизации, обе потеряли свой величайший магический дар — дар воспитывать души человеческие. Искусство формировать души человеческое утеряно в наш век, и оно будет снова найдено не ранее, чем наука и религия, переплавленные в живую силу, сообща начнут стремиться и работать для спасения и для блага человечества. Для этого науке не понадобится изменять своих методов, ей придется лишь расширить свою область, и Христианству не придется отказываться от своих традиций, ему необходимо лишь понять их происхождение, их дух и истинное значение их обетований.

          Вернуться к оглавлению

          Арийская Эпоха 

          К О Н С П Е К Т

          1.
         «Hебо – мой Отец, он зачал меня. Все небесное население – семья моя. Моя Мать – великая земля. Самая возвышенная часть ее поверхности – лоно ее; там отец оплодотворяет недра той, которая одновременно и супруга и дочь его».
         Вот что четыре или пять тысяч лет назад пел ведический поэт перед жертвенником, на котором пылал огонь из сожигаемых сухих трав. Глубочайшей интуицией, величавым сознанием дышат эти странные слова. В них тайна двойного происхождения человечества. Предшествует земле и превосходит землю божественный тип человека; его душа – небесного происхождения. Hо тело его происходит из земных элементов, оплодотворенных космической Сущностью. Объятия Неба и великой Матери означают на языке Мистерий – сонм душ или духовных Монад, которые появляются, чтобы оплодотворить земные зародыши; они – организующие начала, без которых материя оставалась бы бездейственной и распадающейся массой. Hаиболее возвышенной частью земной поверхности, которую ведический поэт называет ее лоном, являются континенты и горы, колыбели человеческихъ рас. Что же касается Hеба, оно являет собой невидимый сверхфизический строй, вечный и разумный, и оно обнимает собой всю бесконечность Пространства и Времени.
         Постепенно создававшиеся, медленно перерабатываюшиеся космическим творчеством, континенты поднимались из глубины морей, на расстоянии огромных промежутков времени.
         Hа протяжении тысячелетий каждый континет развивал свою флору и фауну и свое человечество с различным цветом кожи. Экваториальный континент (Атлантида), поглощенный океаном, был колыбелью красной расы. Африка – мать черной расы, называемая греками эфиопской. Последний пришелец – белая раса, вышел из лесов Европы, простиравшихся между Атлантическим и Северным океанами и улыбающимся Средиземным морем. Все разновидности человеческого рода происходят из смешения, вырождения и подбора этих великих рас.
         В предыдущем цикле господствовала красная раса, и она обладала могучей цивилизацией, оставившей следы в циклопических постройках и в архитектуре Мексики и Египта. В храмах Индии и Египта имелись относительно этой угасшей цивилизации краткие указания в тайных письменах и иероглифах. В настоящем цикле господствует белая раса, и если измерить вероятную древность Индии и Египта, начало ее господства следует отнести за семь или восемь тысяч лет назад.
         Мифологии упоминают и о предшествующей расе гигантов. В пещерах Тибета были найдены гигантские человеческие скелеты. Их относят к ещё более древнему человечеству, не владевшему еще ни речью, ни общественной организацией, ни религией. Ибо эти три вещи возникаютъ всегда одновременно; и в этом скрытый смысл триады бардов, который выражается так: «Три вещи сосуществовали изначально: Бог, Свет и Свобода».
         Итак, красная раса занимала, называемый по египетским традициям – Атлантида, континент, погрузившийся на дно океана. Великий катаклизм природы уничтожил его и раздробил на части. Индейцы Северной Америки и ацтеки (вероятно), а также (более удачливое) высшее жречество древнего Египта, вот все остатки древней красной расы и цивилизации, имевшей свои дни славы и величия. 
         Во времена последующего господства на Африканском континенте выходцы из Атлантиды имели свои центры в Верхнем Египте. Общественный строй представлял собою абсолютную теократию. На верху – жрецы, которых боялись, как богов; внизу – кишащие, как в муравейнике, племена, даже без признанного семейного начала, с женщинами-рабынями. Жрецы обладали глубокими познаниями, они признавали божественное единство мироздания и владели звездным культом, который, под именем сабеизма, проник и к белым народностям.
         Но между наукой жрецов и грубым идолопоклонством народных масс не было посредствующих звеньев, не было идеализма в искустве, не было доступной мифологии, хотя уже существовала промышленность, в особенности строительное искусство, умение строить из колосальных камней и производство металлов в гигантских горнах.
         У чёрной расы, могучей по своей физической выдержке, по страстной энергии и способности привязываться, религия являлась царством силы, которое поддерживалось страхом. Природа и Бог являлись сознанию этих младенческих народов не иначе как под видом дракона, страшного допотопного зверя, изображение которого вырезалось жрецами над дверями их храмов.
         Если черная раса под опекой жречества созревала на палящем солнце Африки, расцвет белой расы совершался под ледяным дуновением северного полюса. Греческая мифология называет белых гиперборейцами. Эти люди рыжеволосые, голубоглазые, шли с севера через леса, освещаемые северным сиянием, в сопровождении собак и оленей, ведомые смелыми предводителями, понуждаемые даром ясновидения своих женщин. Золото волос и лазурь глаз – цвета предопределенные. Этой расе назначено было создать культ священного огня и внести в мир тоску по небесной родине. Позднее белая раса попеременно то восставала мятежно против неба, до желания взять его приступом, то простиралась ниц перед его славой в безграничном обожании.

          2.
         Белая раса, подобно остальным, должна была овладеть самопознанием. Ее отличительные признаки – потребность индивидуальной свободы, чувствительность, которая создает силу симпатии, и преобладание интеллекта, придающего воображению идеальное и символическое направление. Способность страстно чувствовать вызвала у мужчин привязанность к одной женщине – отсюда наклонность этой расы к единоженству, к брачному началу и семьи. Потребность в индивидуальной свободе, соединенная с общественностью, создала клан с его избирательным началом. Идеальное воображение вызвало культ предков, который составляет корень и центр религии у народов белой расы.
         Как же объяснить возникновение религии? По объяснению материалистической науки, религия возникла вследствие страха первабытного человека перед силами природы. Но страх не имеет ничего общего с уважением и любовью. Страх не связывает факта с идеей, видимое с невидимым, человека с Богом. Пока человек только дрожал перед природой, он еще не был человеком. Он сделался человеком тогда, когда уловил связь, которая соединяет его с прошедшим и будущим и с высшим благим Началом, которое оставалось для него таинственным Неизведанным, но которое он все же чувствовал и, чувствуя, испытывал потребность преклониться перед Ним.
         Отсюда возникли и строфы, и поэзия, и музыка, происхождение которых считается божественным у всех народов арийской расы. Идея откровения могла создаться у человечества лишь на почве подобных фактов. И здесь мы видим, как из одного и того же источника вытекают и религия, и культ, и жречество, и поэзия.
         В Азии, в Иране и в Индии, где народы белой расы основали первые арийские цивилизации, смешавшись с народами других цветов, мужчины взяли верх над женщинами в деле религиозного вдохновения. Здесь мы постоянно слышим о Мудрецах, Rishis, Пророках. Изгнанная, подчиненная женщина остается жрицей одного только семейного очага. Hо в Европе следы преобладания женщины встречаются у народов белой расы в течение тысячелетий. Роль эта проглядывает в скандинавской волшебнице, в Волюспе Эдды, в кельтической друидессе, в женщинах-вещуньях, сопровождавших германские армии и решавших день битвы, вплоть до фракийских вакханок, которые появляются в легенде Орфея. Доисторическая пророчица преобразуется в дельфийскую Пифию.
         Hо быстрая порча и ужасающие излишества этих учреждений были неизбежны. Когда они лишились вдохновения, они попробовали господствовать посредством страха. Они потребовали человеческих жертв и сделали их необходимыми элементами своего культа. В этом им помогали героические инстинкты их расы. Белые были храбры: их воины презирали смерть; при первом зове друидессы они шли добровольно и, чтобы отличиться, бросались под ножи своих кровожадных жриц.
         Факт этот является замечательным примером, как неизбежно подвергаются порче самые благородные инстинкты человеческой природы, когда они не подчинены авторитету, направленному сверхличным сознанием к добру. Предоставленное случайному честолюбию и личным страстям, вдохновение вырождается в суеверие, мужество в зверство, высокая идея самопожертвования в средство для тирании, в коварную и жестокую эксплуатацию. Странная в сфере душевной, белая раса должна была пройти через много других еще более кровавых кризисов.
         Расправленный и выкованный металл сделался оружием для войны; священные письмена дали начало науке и религиозным традициям. Борьба между белой расой и черной продолжалась в течение долгих веков: она передвигалась, разгораясь то между Пиренеями и Кавказом, то между Кавказом и Гималаями.
         Там, где белые колонисты подчинились чернокожим народам, образовались народы семитические, арабы, финикийцы, халдеи и евреи. Наоборот, другие арийские цивилизации, иранская, индусская, греческая и этрусская, возникали там, где белые покорили черных. Прибавим, что к числу арийских племен мы причисляем также все белые народы (в изначальном «чистом» виде), оставшиеся, как и в древности, в состоянии бродячем, например, скифы, гэты, сарматы, кельты и позднее германцы.
         Этим и объясняется основное различие религий, а также и письменности у народов семитического и арийского происхождения. У семитов, подпавших под интеллектуальное влияние жречества черной расы, замечается поверх народного идолопоклонства склонность к единобожию, к началу единого Бога, невидимого, абсолютного и имеющего формы, что было одним из главных догматов жрецов черной расы и их тайного посвящения. У белых, как смешавшихся с побежденными, так и сохранившихся в чистом виде, замечается обратная склонность к многобожию, к мифологии, к олицетворению Божества, что истекает из их любви к природе и их страстного почитания предков.

          3.
         Течения семитическое и течение арийское – вот два потока, которые принесли нам все наши идеи, все придания и религии, все искусства, науки и философии. Каждое из этих течений несет в себе противоположные понятия о жизни, только из примирения и гармонического сочетания этих противоположностей получится истина.
         Семитическое течение содержит высшее абсолютные принципы; идея единства и всемирности во имя Верховного начала, в осуществлении своем, ведет к соединению человечества в одну семью. Арийское течение заключает в себе идею восходящей эволюции во всех земных и сверхземных царствах и ведет в своем применении к бесконечному разнообразию, выражающему все богатство природы и всю сложность стремлений души. Семетический гений спускается от Бога к человеку; арийский гений восходит от человека к Богу. Первый символизируется карающим Архангелом, который спускается на землю, вооруженный мечем и молнией; второй – Прометеем, держащим в руках похищенный с неба огонь и гордым взором измеряющим Олимп. Оба эти гения мы носим внутри себя. Они переплетены, но не сплавлены в нашем разуме. Они противоречат друг другу и борятся в глубине наших чувств и в тончайших изгибах наших мыслей, так же как и в нашей общественной жизни и в наших учреждениях. Оба непримиримы и непреодолимы, а между тем истинный прогресс человечества и его спасение зависят от примирения и слияния обоих начал в едином синтезе.
         Таково откровение в мировой истории, непрестанное, постепенное, постепенно раскрывающееся, многообразное как сама природа, но исходящее из одного центрального источника, единое как сама истина, неизменное как Бог. Индия и Египет, эти две матери религий, обладали тайнами великого Посвящения. Hо предания их проведут нас еще глубже, в эпоху еще более отдаленную, когда оба различные гения, о которых была речь, являются перед нами соединенные в чудную гармонию. Это – изначальная арийская эпоха. Благодаря превосходным работам современной науки, благодаря филологии, мифологии и сравнительной этнологии мы в состоянии различить очертания этой эпохи. Она вырисовывается на фоне ведических гимнов, которые являются лишь ее отражением, отличаются величавой простотой и чудной чистотой линии. Это был век зрелости, совсем не напоминающий золотой век детства, о котором мечтают поэты; и хотя страдания и борьба не отсутствуют и в нем, все же в людях того века чувствуется такая полнота веры, силы и ясности, вернуть которую человечество уже не могло с тех пор.
         В Индии мысль углубляется, и чувства утончаются. В Греции страсти и идеи одеваются в чары искусства, в магические покровы красоты. Hо никакая поэзия не в состоянии превзойти некоторые ведические гимны по нравственной возвышенности, по всеобъемлющей ширине мысли. Они проникнуты чувством божественности всей природы; они объяты тем невидимым, что окружает проявленный мир, они настроены тем великим единством, которое соединяет все в единую гармонию.
         Каким образом возникла подобная цивилизация? Здесь останавливается исследование современной науки, но религиозные предания народов идут гораздо дальше. Как лучи одного и того же круга, все эти придания указывают на один общий центр; следуя по направлению тех лучей, можно убедиться, что все они исходят из него. Итак, минуя Индию Вед, минуя Иран Зороастра, мы увидим – при сумрачном рассвете белой расы – первого Создателя арийской религии, выступающим из лесов древней Скифии в двойной тиаре завоевателя и Посвященного, несущий в руке мистический огонь, тот священный огонь, от которого зародится духовный свет для всех арийских народов.
         Четыре или пять тысяч лет до нашей эры, непроходимые леса покрывают древнюю Скифию, которая простирается от Атлантического океана до полярных морей. Hа покрытых травою равнинах, еще не тронутых культурой, не раздается иных звуков, кроме криков хищных зверей, рева буйволов и неукротимого топота диких коней, мчащихся большими табунами с развевающимися гривами. Белый человек может уже считать себя хозяином земли; он изобрел кремневые ножи и топоры, лук и стрелы, пращу и силок. И, кроме того, он приобрел двух товарищей для борьбы, двух превосходных друзей, преданных до смерти: собаку и лошадь. Домашняя собака, ставшая верным стражем его жилища, обеспечила ему безопасность его очага. Покорив своей властью лошадь, он в то же время завоевал и землю, и подчинил себе других животных. Он стал царем пространства. Верхом, на диких конях, эти люди носились по равнинам как ветер.
         Hачало цивилизации было положено; первобытная семья, клан, поселок, были вызваны к сущест-вованию. Скифы, сыны Гиперборейцев, всюду воздвигали своим предкам жертвенные камни. Когда умирал предводитель, с ним вместе погребалось его оружие и его конь для того, чтобы воин мог совершать объезд по небесным равнинам и охотиться на том свете за огненными драконами. Поэтому конь играет такую большую роль в Ведах и таким образом в основу религий был положен культ предков.
         Семиты нашли в пустыне лишь одного («единаго») бога, Арийцы – Скифы и Кельты в глубине своих лесов нашли и многих богов, и многочисленных духов. Там раздавались для них голоса из невидимых миров, там являлись им видения, там они испытывали трепет пред Hеизведанным. И навсегда остались леса, с их жуткой таинственностью и очарованием, дорогой для белой расы. Привлеченные шумом деревьев и магией лунного света, белые люди испытывали неудержимую тягу к своим лесам, они возвращаются к ним снова и снова, как к источнику молодости, как к храму великой Матери. Там спят их боги, их воспоминания, их затерянные мистерии.

         Вернуться к оглавлению

        «РИГВЕДЫ» и «АВЕСТА» – ведические гимны

        К О Н С П Е К Т

        «РИГВЕДЫ» – Гимны

        Прославление Божественного Огня
        О Агни, дружа с тобой, да не потерпим мы вреда!Да будем мы в силах тебя зажечь! Веди прямо к цели молитвы! В тебе вкушают боги возлитое жертвоприношение.
        О Агни, дружа с тобой, да не потерпим мы вреда!Мы будем приносить дрова, мы будем готовить тебе жертвенные возлияния, внимательные, при каждом изменении луны. Чтобы мы дольше жили, веди прямо к цели молитвы!
        О Агни, дружа с тобой, да не потерпим мы вреда!Пастух племен. Бродят по ночам его существа: двуногие и что четвероногие! Яркий провозвестник утренней зари, ты, велик.
        О Агни, дружа о тобой, да не потерпим мы вреда!Ты, что во все стороны обращен одинаково прекрасным ликом, даже находясь далеко, ярко светишь, словно молния. Ты видишь даже сквозь ночной мрак, о бог.
        О Агни, дружа с тобой, да не потерпим мы вреда!Да будет первой, о боги, колесница выжимающего сому! Наша торжественная речь да одержит верх над злоумышленниками! Признайте эту речь и дайте ей процветать!
        О Агни, дружа с тобой, да не потерпим мы вреда!Смертельным оружием разбей клеветников, злоумышленников, кто близко, кто далеко – всяких атринов! Затем создай певцу для жертвы легко проходимый путь!
        О Агни, дружа с тобой, да не потерпим мы вреда!Как только ты запряг в колесницу двоих алых, красных коней, поторапливаемых ветром, рев твой, как у быка. Затем ты овладеваешь лесными деревьями с дымом-знаменем,
        О Агни, дружа с тобой, да не потерпим мы вреда!А от шума пугаются птицы, когда разлетелись твои искры, сжирающие траву. Тогда для твоих колесниц путь легко преодолим.
        О Агни, дружа с тобой, да не потерпим мы вреда!Ты бог среди богов, ты союзник удивительный, ты Васу среди Васу, ты любимец при обряде. Да будем мы под твоим самым широким щитом!
        О Агни, дружа с тобой, да не потерпим мы вреда!То в тебе приносит счастье, что зажженный в своем доме, политый сомой, ты бодрствуешь как самый снисходительный. Ты даешь сокровище и богатство почитающему.
        О Агни, дружа с тобой, да не потерпим мы вреда!Кого ты, о обладатель прекрасного богатства, наделяешь в полной мере состоянием безгрешности, кого ты побуждаешь благою силой, даром, приносящим потомство, – мы хотели бы быть ими! Ты, о Агни, знаток того, что нужно для счастья. Продли срок нашей жизни, о бог! Пусть нам это щедро даруют Митра, Варуна, Земля и Небо!

         Прославления Индры (в ведической религии наиболее почитаемое божество, предводитель, царь богов, громовержец и устроитель мира)
         I
        Услышь призыв, о Индра! Не пропусти! Да будем мы достойны благ, чтобы ты дал! Ведь тебя подкрепляют эти питательные силы, жаждущего богатств, текущих, словно реки. 
        Ты выпустил, о Индра, великие реки, которые сделались набухшими, запруженные змеем, о герой. Дасу, возомнившего себя бессмертным, ты изрубил, подкрепившись гимнами. 
        Гимны, которые тебе нравятся, о герой, и прославления, связанные с Рудрами, о Индра, для тебя ведь это то, чем ты опьяняешься. Я хочу сейчас прославить, о Индра, твоё прежнее величье, а также хотим мы прославить нынешние деяния. Я хочу прославить чашу в руках, жаждущую, я хочу прославить пару буланых коней – знаки солнца. 
        Вот пара твоих буланых коней, рвущихся к награде, о Индра, прогрохотала, и грохот струился жиром. Ровно раскинулась земля, даже гора, пытавшаяся убежать, остановилась. Уселась гора, не уклоняясь. Индра взревел, словно бык, гремя в лад с ветрами. Усиливая звук далеко до самого предела, они распространили свист, поднятый Индрой. И столкнул Индра колдовского Вритру, лежавшего на великой реке. Задрожали два мира, испуганные этим ревом быка, подомным громкому рычанию дубины, что, действуя в пользу человека, надо уничтожить нечеловеческое.
        Колдовские чары колдовского Данавы он разрушил, напившись выжатой сомы. Так пей же, пей сому, о Индра-герой! Да пьянит тебя пьянящее выжатое! Наполняя тебе обе стороны живота, да усилят они тебя! Выжатое таким образом, наполняющее да поможет Индре всегда. 
        II
        Мы, вдохновенные, заключены в тебе, о Индра. Мы хотим использовать поэтический дар, служа по закону. Ища помощи, мы хотим сложить прославление. Да будем мы достойны благ, что ты дал! Мы хотели бы стать теми для тебя, о Индра, кто, ища помощи в твоей поддержке, увеличил бы питающую тебя силу! И нам дай самую неистовую, которой мы хотим, о бог, – богатство, состоящее из мужей! Дай нам мирное житье, дай дружбу, дай нам, о Индра, силу, свойственную Марутам!
        Пусть войдут дружелюбно соки, которыми ты опьяняешься! Пей сому досыта, мощно, о Индра! Приходи к нам в сражениях, о спаситель! Ты усилил небо высокими песнями. Конечно же, высоки те, о спаситель, кто или гимнами старается добыть расположение, или расстилает жертвенную солому хозяина дома. Это с твоей помощью, о Индра, они пришли к награде. 
        Опьяняясь грозными соками, о герой, пей сому, о Индра, на праздниках! Стряхивая капли с усов, довольный, снова отправляйся на паре буланых коней на питье сомы! Мы хотим побеждть с твоей помощью вместе с арием всех врагов-дасью!
        Будь благосклонен к восхвалителям! Да не минует нас доля! Мы хотим провозгласить жертвенное приношение, чтобы иметь прекрасных мужей! 
        III
        Кто, едва родившись, первый наделенный мыслью бог, силой духа охватил богов, от чьей ярости сотрясались оба мира из-за величия мужества – тот, о люди, Индра! 
        Кто укрепил колеблющуюся землю, кто успокоил качающиеся горы, кто дальше измерил воздушное пространство, кто поддержал небо – тот, о люди, Индра! 
        Кто, убив змея, пустил струиться семь рек, кто выгнал коров, устранитель Валы, кто породил огонь между двух камней, кто побеждает в сражениях – тот, о люди, Индра! 
        Кто вдохновляет измученного, кто – больного, кто нуждающегося бедного брахмана, кто помощник запрягающего давильные камни, выжимающего сому, обладающий прекрасными губами – тот, о люди, Индра! 
        У кого в подчинении кони, у кого – коровы, у кого – отряды, у кого – все колесницы, кто породил солнце, кто – утреннюю зарю, кто управляет водами – тот, о люди, Индра. 
        Кого призывают отдельно два шумных сходящихся войска: по эту сторону, и по ту, взаимные недруги – даже те двое, что – взобрались на одну и ту же колесницу, порознь призывают – тот, о люди, Индра! 
        Без кого народы не побеждают, кого сражающиеся зовут на помощь, кто всегда был противовесом всего, кто сотрясает несотрясаемое – тот, о люди, Индра! 
        Кто каждого, совершающего великий грех, поразил копьем – не успел тот осознать, кто дерзкому не прощает дерзость, кто убийца дасью – тот, о люди, Индра! 
        Кто – сильный бык с семью поводьями – выпустил семь рек для бега, кто с дубиной в руке столкнул Раухину, влезавшего на небо, – тот, о люди, Индра! 
        Даже небо и земля склоняются перед ним, даже горы страшатся его ярости; кто известен как пьющий сому, с чашей в руке, кто с чашей в длани – тот, о люди, Индра! 
        Кто помощью помогает выжимающему, кто – варящему, кто – произносящему, кто – приготов-ляющему, кому молитва – подкрепление, кому сома, кому этот дар – тот, о люди, Индра! 
        (Ты,) который выжимающему (и) варящему неистово, захватываешь добычу, конеч-но, ты – истинен! Мы (хотим) всегда (быть), о Индра, твоими любимцами! Мы хотим провозгласить жертвенное приношение, (чтобы иметь) прекрасных мужей! 

        «АВЕСТА» – Гимны 

        Прославление Солнца
        Мы молимся Солнцу, Бессмертному Свету, Чьи кони быстры. Когда Солнце светит, Когда Солнце греет, Стоят божества Все сотнями тысяч И счастье вбирают, И счастье вручают, И счастье дарят Земле, данной Мудростью, Для мира расцвета, Для Истины роста.
        Когда всходит Солнце, То данная Мудростью Святится земля, Святятся все воды, И те, что проточны, Источников воды, Стоячие воды И воды морей. Творенья святятся Все Духа Святого.
        Не всходит же Солнце, И дэвы всё губят, Что есть на земле, И здесь небожители В мире телесном Не могут пробыть.
        Кто молится Солнцу, Бессмертному Свету, Чьи кони быстры, Чтоб с тьмою бороться, Для дэвов отпора, Рожденных из тьмы, Бороться с ворами, От ведьм с колдунами, Защиты от гибели И Забытья, – Тот молится Мудрости. Святым и Бессмертным, Своей же душе. Божеств ублажает Земных и небесных, Кто молится Солнцу, Бессмертному Свету, Чьи кони быстры.
        Помолимся Митре (божество договора, связанное с поклонением Солнцу), Чьи нивы просторны, Тысячеухому, Чьих глаз мириад, Который бьёт метко Своей булавою По дэвов головам. Помолимся связи, Из всех наилучшей, Меж Солнцем с Луной.
        Молюсь ради счастья Я громкой молитвой Бессмертному Солнцу, Чьи кони быстры. Бессмертному Свету, Чьи кони быстры, Вершу возлиянья Из хаомы (растение – эфедра) сока, Прутами барсмана (тамариска) И речи искусством, И мыслью, и делом, И истинным словом Я Солнце почту. «Молитвы тем приносим, Кому признал молиться Господь Мудрость благом» (Ахура-Мазда: Мазда-Мудрость – собственное имя верховного бога Ахуры-господа, букв. примерно – "Господь Мудрость").
        Молитву и хвалу, мощь и силу прошу Солнцу бессмертному, светлому, быстроконному.
«Истина – лучшее благо...»

        Прославление Вэртрагна (бог войны и мира Вэртрaгнa (Мaрс, Бaхром), в «Авесте» перевопло-щaлся в быкa, верблюдa, горного козлa, орлa, лошaдь и вепря. Следы этого перевоплощения нaблюдaются и в нaше время. Нaпример, лошaдинaя подковa, прибитaя над порогом, является символом охрaнной роли Вэртрaгны)
         I
        Помолимся Вэртрагне, Созданию Господа. Спросил Господа Спитама-Заратуштра: «Скажи мне, Дух Святейший, Создатель жизни плотской, Кто из божеств небесных Воинственнее всех?» Сказал Господь Мудрость: «Божественный Вэртрагна, Спитама-Заратуштра!»
        Явился Заратуштре Божественный Вэртрагна Сперва как сильный Ветер, Прекрасный, данный Мудростью. Неся благое Хварно, Спасение и Мощь. Сказал ему Вэртрагна: «Я силою – сильнейший, Защитою – прочнейший, Я – наиблагодатный, Я – милостивей всех, Я – самый благотворный, Наицелебней всех. Вражду я побеждаю Врагов – людей и дэвов, И ведьм, и колдунов, И кавиев-тиранов, И злобных карапанов».
        Помолимся Вэртрагне, Чудесному, могучему, Дарующему доблесть, Дарующему мир. Ему молился праведный Спитама-Заратуштра, Просил победы мысли, Просил победы слов, Во всех делах победы, Победы в изреченьях, Победы в возраженьях. И дал ему Вэртрагна, Мощь рук, мужскую силу, Здоровье всего тела, Выносливость и стойкость И зренья остроту…
         II
        Спросил Господа Спитама-Заратуштра: «Скажи мне, Дух Святейший, Создатель жизни плотской, Когда призвать Вэртрагну Нам следует на помощь, Когда ему молиться, Когда его хвалить?» Сказал Господь Мудрость: «Когда войска сойдутся, Спитама-Заратуштра, Стоят друг против друга, Свои ряды ровняя – Никто не побеждает, Никто не побежден. Вэртрагна выступает Между рядами войск, – И спрашивает вместе Он с Митрою и Рашну: «Кто нарушает слово, Обманывая Митру (божество договора, связанное с поклонением Солнцу)? Кто забывает Рашну? Кому тогда воздам я Болезнию и смертью По власти, данной мне?»
        Сказал Господь Мудрость: «Когда молиться будут Вэртрагне богоданному Достойнее всего, Молитвою и жертвой По Истине, по лучшей, То на арийцев страны Не нападет ни войско Враждебное набегом, Ни язва, ни чума, Ни колесницы вражьи, Ни поднятое знамя».
        Ещё спросил Господа Спитама-Заратуштра: «Как следует молиться, И жертву нам какую По Истине, по лучшей, Вэртрагне приносить?» Сказал Господь Мудрость: «Свершат пусть возлиянья Ему арийцев страны, И барсман простирают Пускай арийцев страны, И пусть скотину варят Ему арийцев страны, Хоть светлую, хоть тёмную, Но цвета одного. Пусть жертвы не приносят Ни негодяй, ни шлюха, Ни душегуб, ни верящий, Но не поющий Гат (священные стихи), Противник этой веры. Когда приносят жертвы Негодник или шлюха, Убийца или верящий, Но не поющий Гат, Противник этой веры, – То отстранит спасенье Божественный Вэртрагна. Тогда в арийцев страны Придут войска набегом, Тогда в арийцев страны Придут войска врагов, И сто сразят арийцев На пятьдесят ударов, На сто ударов – тыщу, На тыщу – мириад, На мириад – без счёта».
        Промолвил тут Вэртрагна: «Негодны, недостойны Все жертвы и молитвы, Которые приносят Душе Быка те люди, Что почитают дэвов, Пролитием напрасным Что проливают кровь…»
        III
        Помолимся Вэртрагне. Я к хаоме спасенья, Победы прибегаю, Защитнику, хранителю И тела, и добра; Кто вкусит этой хаомы, Того не одолеют В сражениях враги. Пусть поражу я войско, Пусть разобью я войско, Пусть разгромлю я войско, Что гонится за мной. Молюсь я ради счастья...
        Помолимся Вэртрагне. К сигуровскому камню Прибегнул сын владыки, И сыновья прибегли Тех, кто ведут войска; Зовётся он могучим, Зовётся он победным. Пусть буду я с победой, Такой, как и все арьи, Пусть поражу я войско, Пусть разобью я войско, Пусть разгромлю я войско, Что гонится за мной. Молюсь я ради счастья...
        Помолимся Вэртрагне. «Как наилучший Господь, Как наилучший Глава, Давший по Истине дело Мудрости благое и власть, Убогих поставив пасти». Сила быку, слава быку! Слово быку, победа быку! Пища быку, убор быку! Работа быку, Бык пищу даёт нам. Молюсь я ради счастья...
        Помолимся Вэртрагне, Который сокрушает, Кромсает войск ряды, Который попирает, Волнует войск ряды; Он вдребезги ломает И режет войск ряды; Он вдребезги сминает, Сметает войск ряды; Вэртрагна побеждает Врагов – людей и дэвов, И ведьм, и колдунов, И кавиев-тиранов, И злобных карапанов. Молюсь я ради счастья...
        Помолимся Вэртрагне. Божественный Вэртрагна, В построенных рядами Войсках соединенных Обителей лжецов, Нарушивших согласье, Людей берет за руки, Глаза им закрывает И оглушает уши, – И ноги их не держат, И сил нет дать отпор. Молюсь я ради счастья Ему молитвой громкой, Свершаю возлиянья Могучему Вэртрагне; Помолимся Вэртрагне, Созданию Господа, Как повелел молиться Ему Господь Мудрость, И хаомой молочной, И прутьями барсмана, Искусными речами, И мыслью, и делами, И сказанными верно Правдивыми словами. «Молитвы тем приносим, Кому признал молиться Господь Мудрость благом».
        Молитву и хвалу, мощь и силу прошу Вэртрагне, созданному Господом, и Победности превосходной.
        «Истина – лучшее благо...»

        Прославление Хварно (Хварно, как называли это божество сарматы (скифы) на своем диалекте. Хварно трактуется как материальное воплощение животворящей силы Солнца, божественного огня. Часто выступает и как некая абстрактная сакральная благая идея. Иногда под Хварно понимается счастье, доля, судьба, то есть он в этом смысле сопоставим с аналогичными богами греческой и римской мифологии – Тихе, Фортуна. Часто выступает как символ царской власти. У ряда народов, например у сарматов (скифов), широкое распространение получил образ овна как воплощение Хварно. Изображение этих символов на одежде человека зачастую свидетельствовало о принадлежности его к царскому роду)
        Бессмертными станут избравшие Истину…
        Видящие душу друг друга в думах о мысли благой, в думах о слове благом, в думах о деле благом, в думах о Доме Хвалы, летящие по светлым путям, ведущим их… Творений Господа Мудрости они – творцы, созидатели, создатели и хранители, и стражи, и покровители. По своему изволению в жизнь превратят создание без умирания, без увядания и без истления... 
        I
        Сильное Кавиев Хварно... (Кави – по-видимому, это слово обозначало в древности князя-жреца, также провидца и поэта ("кави" родственно русскому – чуять). Кавиями именуютсякак враги зороастрийской веры (кавии-тираны), так и династия царей, покровительствовавших учению Заратуштры). Которое пристало Властительному. Йиме, Владельцу добрых стад, На длительное время, И на земле он правил Во всех семи каршварах Над дэвами, людьми, Над ведьмами, колдунами, Кавийскими тиранами И злыми карапанами. Он уберег от дэвов Богатство и именье, Скота и нивы тучность, Довольство и почёт; И были в царстве Йимы Равно неистощимы И пища, и питье, Бессмертны скот и люди Не вянули растенья, Не иссякали воды; И не было в том царстве Ни холода, ни зноя, Ни старости, ни смерти, Ни зависти зловредной, Покуда не солгал он: Неистинное слово Не взял себе на ум.
        Когда же это лживое, Неистинное слово Он взял себе на ум, То отлетело зримо От Иимы Хварно птицей. Когда увидел Хварно, Летящим птицей прочь, Великолепный Йима, Владетель добрых стад, Побрёл тогда уныло Он, от врагов спасаясь, Скрываясь по земле.
        Когда впервые Хварно От Йимы отлетело, Тогда схватил то Хварно Тысячеумный Митра, Чьи пастбища просторны, Чьи уши слышат всё; Мы почитаем Митру, Его, всех стран владыку, Создал Господь Мудрость Наиблагословенным Средь неземных божеств…
        II
        За это Хварно бились И Злой Дух, и Святой И не могли достичь. Гонцов отправил каждый Из них тогда быстрейших: Святой Дух – Мысль Благую И Истину отправил Вместе с Огнем, который Есть сын Господа Мудрости; А Злой Дух – Мысль Злую И Ярость кровожадную Отправил вместе с Змеем Дахакой трехголовым ("Змей-Горыныч").
        И устремился к Хварно Огонь Господа Мудрости, Раздумывая так: «То Хварно недоступное – Как мне его достать?» Но вслед за ним помчался Трёхпастый Змей Дахака Ругательства крича: «Назад! Не трогай это, Огонь Господа Мудрости! На это недоступное Ты если посягнешь, То погублю тебя я И ты светить не сможешь Земле, Господом данной, Мир Истины храня!» И он отдёрнул руки, Огонь Господа Мудрости, За жизнь свою боясь – Ведь Змей был очень страшен.
        Тогда помчался к Хварно Трехпастый Змей зловерный, Раздумывая так: «То Хварно недоступное – Как мне его достать?» Но вслед за ним метнулся Огонь Господа Мудрости, Такое говоря: «Назад! Не трогай это, Трехпастый Змей Дахака! На это недоступное Ты если посягнёшь, Заполыхаю сзади И в твоей пасти вспыхну, И выйти ты не сможешь К земле, Господом данной, Мир Истины губя!» И отнял обе лапы Трёхпастый Змей Дахака За жизнь свою боясь – Огонь был очень страшен.
        «Пусть кто-нибудь из смертных, – Сказал Господь Мудрость, – О верный Заратуштра, Тем Хварно недоступным Сумеет завладеть, Тогда дары священные Получит благотворные И преблагословенные Возьмет жреца дары. Тогда благая Аши (богиня судьбы и счастья) Последует ему, Дающая богатства, И пастбища, и скот; Вседневная Победа Последует ему, Сметающая силой, И длящаяся годы; Сразит с Победой этой – Он всех своих врагов». 
        Мы чтим недосягаемое, Божественное Хварно... Которым завладели Грядущие и бывшие Цари арийских стран. Мы чтим недосягаемое, Божественное Хварно... Которое пристало Тому, кто воцарится Из озера Кансава Реки Хаэтумант,Там, где гора Ушида Среди разлива вод, Стекающих с горы. Хаэтумант, который Коней владеет силой, Имеет мощь верблюдов, Могущество мужей; И в нем такое Хварно, Несёт он столько Хварно, Что страны неарийцев Все разом может смыть. Всех неарийцев сразу Назад он отодвинет Так, что и глад, и жажду, Так, что и зной, и холод Почувствуют они; Несет такое Хварно Хранитель стран арийских И всех родов скота На благо людям добрым, На помощь доброй вере Господа Мудрость чтущих.
        Молюсь я ради счастья...
        III
        Сильное Кавиев Хварно... Которое пристало Спитаме-Заратуштре, Чтоб думал он по вере, И говорил по вере, И действовал по ней; И стал он в этом мире По Истине святейшим, По власти благовластным, Богатством богатейшим, Счастливейшим и самым Наипобедоносным. При виде его дэвы Все быстро улетали И уносились прочь От женщин и мужчин, Которые рыдали, Терзаемые ими.
        Сильное Кавиев Хварно... Которое пристало Спасителю благому И тем, кто с ним идет, В жизнь превращая создание Без умирания, без увядания И без истления, Вечноживущую, вечнорастущую И самовластную, Из мертвых восстанут И явится вживе Бессмертный Спаситель И мир претворит. Бессмертными станут Избравшие Истину, А ложь пропадет – Исчезнет туда же, Откуда пришла На праведных гибель Их рода и жизни, Исчезнет злодейка, Исчезнет злодей. Молюсь я ради счастья...
        Сильное Кавиев Хварно... Восстанет Воплотивший Истину (так зовут первого из трёх грядущих Спасителей) Из озера Кансава, Гонец Господа Мудрости, Размахивая грозно Оружием победным, Которое Трайтаона Носил с собой, когда он Убил Дахаку Змея; Он разума глазами Окинет все творенья Без безобразной Лжи, Весь мир увидит плотский Глазами благодати, И сделает бессмертным Взгляд этот плотский мир. За ним, за Воплотившим Истину, Придут победоносные, С благими помышленьями И с добрыми словами, И с добрыми делами, Благие, добронравные, Лжи не произносившие Ни разу языком. Преклонится пред ними И Ярость кровожадная, Преодолеет Истина Ложь злую, безобразную, Пришедшую из тьмы. Благая Мысль одержит Победу над Злой Мыслью, Речь лживая правдивой Будет побеждена, А Целость и Бессмертие Осилят голод с жаждой, И голод злой, и жажду Они сразят навек, А злобный Анхра-Манью (дословно, "Злой Дух", противник Господа Мудрости, враг Истины и всего благого в мире), Своей лишившись власти, Бессильный убежит. Молюсь я ради счастья Ему молитвой громкой, Свершаю возлиянья Я Хварно, Мудростью данному, Могучему, кавийскому; Мы почитаем Хварно, Могучее, кавийское, И хаомой молочной, И прутьями барсмана, Искусными речами, И мыслью, и делами, И сказанными верно Правдивыми словами.
        «Молитвы тем приносим, Кому признал молиться Господь Мудрость благом».
        «Истина – лучшее благо...»

          Вернуться к оглавлению

            @ Евгений Евгеньевич Овчинников: КОНСПЕКТЫ